НАЙДИ МЕНЯ, МАМА!
В детстве я не понимал, какую боль доставляло бабушке каждое упоминание об Алексее. Пара пожелтевших фотографий, несколько ветхих треуголок с фронта и “щедрая” пенсия - 23 рубля 20 копеек за потерю кормильца. Вот и все, что осталось ей от 19-летнего красавца сына, добровольно ушедшего на фронт. Не было возможности даже съездить на могилу, потому что никто не знал, где она. В похоронке так и значилось: “Место захоронения неизвестно”.
Их было трое из небольшого городка Задонска, кто в 1942 году добровольно ушел защищать Родину: Николай Баранов, Николай Кузик и он, мой дядя Алексей Пендюрин. Все трое имели бронь. В тылу крепким парням тоже работы хватало. Алексей Пендюрин был бойцом пожарной команды. Это он тушил летом 42-го загоревшийся от бомбардировок город, когда вся округа собралась на городском рынке.
- Было страшно, - вспоминала бабушка, - кругом раненые, крики, оторванные руки, на моих глазах убило нашу соседку, мы побежали домой и спрятались в подвале.
Она редко вспоминала войну. Говорила, Алексей, чтобы поступить в училище, скостил себе год. Рассказывала, что, когда фашисты подошли к Орлу, где он учился, сын бросил занятия, вернулся в Задонск и поступил на службу в пожарку. А однажды она заплакала и сквозь слезы прошептала: “Он мне все время снится и просит: “Найди меня, мама”, а я даже не знаю, где искать могилку моего Лелечки”.
Однажды я проснулся ни свет ни заря. Как будто кто-то меня разбудил. Никого рядом не было, и я долго не мог понять, в чем дело. Потом как-то незаметно, как будто издалека зазвучало: “Все зовет меня его голос, все звучит во мне его песня”. И вдруг будто током пронзило: ведь это же он, Алексей, зовет меня и просит найти его.
Николай Кузик, единственный из задонцев, кто тогда выжил, рассказывал: Алексея ранило, он попросил воды. Николай пошел на озеро, а когда вернулся, Алексей был уже мертв. Этот рассказ, услышанный от бабушки много лет назад, - все, что у меня было для поисков. И еще я знал, что командиром партизанской бригады, в которой воевал дядя, был Михаил Бирюлин.
Первым на мой запрос откликнулся Витебский областной краеведческий музей. Информации об Алексее Пендюрине там не было, зато мне прислали материалы о Первой белорусской партизанской бригаде.
Начались поиски. Запросы, встречи с людьми, изучение карт... Отовсюду отвечали: “Сведений нет”. Но в воспоминаниях везде фигурировала Лупинская дача. И вот наконец-то: “В документах архивного фонда “Белорусский штаб партизанского движения” имеются сведения об участии Пендюрина Алексея Павловича в партизанском движении на территории Белоруссии в период Великой Отечественной войны. И. о. директора архива Н.К. Рудаковский”.
Передо мной - стопка архивных страниц. “На 1 мая 1943 года числится по списку 828 чел. Налицо - 575. Командир Витебской партизанской бригады Бирюлин, комиссар Хабаров, начальник штаба Крицкий”. Все подробно записано о каждом партизане. Выясняю, что Алексей был подрывником, что семья - “4 души: отец, мать, две сестры”, что попал в отряд 28 августа 1942 года, погиб 19 мая 1943 года. Место гибели и захоронения - Лупинская дача.
Было понятно, что Лупинская дача - название не географическое, а использовавшееся местными жителями. Стал вычислять, где бы оно могло быть. И вычислил. А потом получил и документальное подтверждение своим догадкам от Анатолия Гончарова, автора книги “Первая Витебская партизанская бригада”.
И вот передо мной обелиск над братской могилой, куда привела меня и моего сына баба Люба из деревни Новка. От волнения забыл спросить ее фамилию. Все забыл. Даже помянуть было нечем.
- Люба, еще одна просьба. Вечер уже, мы не успеем попасть в церковь. Вот вам деньги, будете в местном храме, помяните, пожалуйста, Алексея и всех погибших. Всех, погибших на этой войне.
- Привет, дед, здравствуй, бабуля! - сказал я и положил букет гвоздик на их могилу в Задонске. - А я ведь нашел нашего Алешку…
Анатолий ЯКОВЛЕВ